Читать книгу "Рекомбинатор. Том 1. 7Я [СИ] - Ким Савин"

только усиливался. И запрещали подобное — совершенно правильно! Даже опытный и сильный маг может проиграть поединок с Гостем — в чужой для себя реальности. И получится очень сильный и опасный одержимый. У сущностей из-за Грани хватает способов поработить человека, но этот — самый простой. Инквизиция еще чудеса гуманизма проявляла, сжигая таких экспериментаторов и результаты их экспериментов…

Кто-нибудь что-то понимает, а то крыша хлопает в ладоши? Мы на костер собираемся? Хотя у Надзора сейчас, как я слышал, есть прогрессивные пирокамеры, для более эффективного сжигания разных ошибок природы и магии. Только утешает это слабо. Я попариться в бане люблю, но не настолько! И в упыри я записываться не готов! Их девушки не любят!

— Успокойся, Смород, — буднично продолжил раскрывшийся архиеретик. — Мы с тобой частички одной души! Я, равно как и ты, не хочу быть вместилищем демона или согреваться в печи вашего Надзора. Повторюсь, наша ситуация уникальна! Сильнейшие менталисты моего… времени могли раздваивать свое сознание. И только это — уже сильно помогало им в противоборстве с Гостями. У нас — семь «я»! Еще и личности отдельные у каждого потока сознания. Это как целая армия в засаде. Если не зарываться — риск для нас ничтожен.

— А ты… тоже менталист? — с подозрением уставился я на Подушку. — Зачем тогда толкователем снов назвался? И как мне понять теперь, что мои мысли — на самом деле мои? Может, ты уже мне навнушал всякого!

— «Навнушать» всякое — тебе Роса пыталась! Хотя ты и сопротивляться особо не планировал, — сердито заметил Подушка, а потом усмехнулся. — Ладно, то — дело молодого тела. А по твоему вопросу… раньше маги были универсальны, пусть и выбирали какие-то отдельные направления себе по душе. Я занимался науками, которым сейчас и определения сложно подобрать. Изучал суть и вопросы происхождения магии. Ментальный план мне тоже знаком.

— И-и.. — подогнал я старого моралиста.

— И если бы я тебе что-то внушал, то ты бы такими вопросами не задавался. К тому же ментальное воздействие на самого себя — может закончиться только безумием, — проворчал Подушка. — Хотя советовать тебе буду и дальше — то, что сам считаю благом для нас. Как и все остальные — без подсказок тебе не обойдутся. А дальше, ты решай сам — магию ты хочешь освоить, или в писарях сидеть.

Не, в писари — не вариант! И Бирюзе помочь хочу! И от каждого мага — храбро отступать не хочется. И род свой…

— Да готов я! Просто разобраться было нужно! И еще вот уточнить хочу. Я сейчас могу противостоять магии, только если ты вовремя проснешься? — вопросительно буркнул я Подушке.

— Смород, наша предстоящая охота на духов должна добавить кое-какие способности и раньше нахождения базовых элементов. Но чем быстрее ты привыкнешь воспринимать всех нас как одно целое с самим собой, тем скорее начнется твой прогресс. А еще… мне кажется, что наши шесть «я» проснулись в именно твоем воплощении — не случайно. Даже твое имя…

— Из тазика с вареньем, — усмехнулся я.

— …забытое название самой Грани. А фамилия — созвучна символу пересечения Грани — Калинову мосту.

О… балдеть! Наваристое, видать, варенье-то было! Или забродившее. Но от моего гордого имени — упырь какой-нибудь встреченный — сам без чувств не упадет. Нужны тренировки и… еще много-много раз — они же.

— Кстати, о тренировках — попробуй позвать сейчас Ярилу. Он грозился своим искусством с тобой поделиться… — напомнил мне наш мистик.

* * *

Просыпался я утром вроде бы и отдохнувшим, но вот голова была загружена множеством мыслей. Я хорошо помнил и разговор с Подушкой во сне и последующую тренировку с Ярилой — там же.

Подушка объяснил нам, что в астрале лучше проводить теоретическое обучение, а закреплять навыки, проводить спарринги придется в Грани. Для живых людей такая моя тренировка будет выглядеть как «бой с тенью». Хм, или «драка пьяного с невидимкой»… Нужно будет место уединенное подыскать.

Полностью переходить на Грань, вместе со своей тушкой, мне светило только после обретения элемента Эфира. Перспектива это была очень нескорая, но сама возможность — вдохновляла на трудовые подвиги. Ага, тяжело в учении — легко в гробу. Но скорость легко поверженного утопца — не сравнить с упырем или оборотнем. А значит, надо развиваться!

И учил меня Ярила необычным вещам. Если мастер Арслан больше нагружал своих учеников отработкой связок из основных ударов и блоков, то древний мечник начал с уроков геометрии.

У Арслана, конечно, тоже было много наставлений по активному движению в бою. А за обмен ударами «стоя на месте» (и на палках, и на кулаках) учитель мог и тростью своей огреть… раз десять за занятие!

Но у Ярилы — вообще все движения вытекали из сложной системы окружностей, увязанных с пропорциями тела, длиной оружия и кучи других факторов. Мечник рассказывал и о школах с акцентом на «линейные» атаки, но его любимый Арс Верум основывался именно на непрерывных уходах и уклонениях.

— Ты пойми, — объяснял Ярила, — нам доведется сражаться и с людьми. Но против монстров — уход с линии атаки — это залог выживания. Они почти всегда будут мощнее физически, а зачастую и быстрее. Ты, вон, и утопца правильно старался сбоку атаковать, чтобы он тебя не загреб лапой. Но паузы и остановки у тебя были! А моя школа научит тебя подсознательно рассчитывать правильную траекторию. Так, чтобы враг вместо тебя — постоянно находил пустоту и сам подставлялся под удар.

Это я понимал и упорно погружался в мир боевой геометрии. Особенно меня радовало, что Ярила придерживался принципа «лучше хороший удар ногой, чем плохой — клинком». Ибо главное — выжить! Да и многие вещи из ярилиной науки подходили и для рукопашной схватки.

* * *

Во время семейного завтрака Ждан пробовал убедить отца, что снадобья Росы уже помогли и вместо вкусной и полезной овсянки на воде, ему вполне уже по силам и яичница. Батюшка поверил, но сообщил, что нужно закрепить… эффект, чтоб наверняка. А то — не набегаешься к травнице. Потому еще три дня «суп и каша — пища ваша». А кто попробует стянуть или выпросить у кухарки что-то вкусное, но не такое полезное, таки получит ремня — по совокупности заслуг и по заднице.

Братец грустно посмотрел на отца, потом на меня, обреченно вздохнул и продолжил уныло